— Солнце… Совсем оно не желтое. Оно белое, правда?
— Не, это облако белое, а солнце желтое.
— А вот радость, она какая? Наверное, оранжевая. Вы как думаете?
— Радость, радость… Я думаю, что тоже жёлтая.
— А тоска — серая. Боль — яркая такая… Наверное, коричневая, да?
— Да, да. Коричневая, только не яркая. Говори, говори. Не замолкай.
— Страх — тягучий такой. Как нефть. Чёрный страх. Сон тоже тягучий… Медленный..
— Глаза открой! Открой и не закрывай! А то буду тебя по морде бить. Понял? Ты художник что-ли?
— Не. Учусь только… Учился. Второй курс училища закончил. А вот правда какого цвета?
— Правда… Может белая?
— Может и белая. Кто её знает?! Её ж не видел тут никто. А я… А я все время думал, что война, что она черно-белая. Представляете? Черно-белая. Фильмы смотрел старые и думал, что там, где воюют, там все черно-белым становится само. А там, где мир, там цветное все. А она не черно-белая, слышите? Она черно-красная. Чёрная и красная… Война… Чёрная и крас…
— Глаза открой! Открой глаза, я сказал! Стимуляторы есть у кого? Коли! Открой глаза, пацан! Открой! Пульс… Сейчас мы тебя вытащим, сейчас… Глаза открой!!!
***
Врач вышел из палатки и достал сигарету. Проходивший мимо заместитель командира отряда остановился и, порывшись в кармане, достал оттуда зажигалку.
— Закат сегодня прям необычный! Вон небо какое красное. Говорят — к погоде хорошей. Или наоборот? Не знаете, Иван Федорович?
— Серебристое… — задумчиво прошептал врач.
— Что? Серебристое?
— Горе, Паша, серебристое. Материнское горе — оно серебристое… Цинковое…
©ЧеширКо